10:17 Важно: Расписание группы "Эрэл" (Надежда) г. Якутск
Расписание собраний группы анонимных алкоголиков в г. Якутске "Эрэл" (Надежда): Вт:19-00 часов Ср:19-00 АО Чт: 19-00 часов Сб: 17-00 часов
По адресу : г. Якутск, ул.Курашова 34 , здание Центра Католической Церкви (там аренда). Заходишь, налево до конца и направо. 1 этаж.
Вход бесплатный и свободный для всех желающих бросить пить. тел: +79142771023 примечание: мы не относимся к церкви. арендуем помещение. аа не религиозная организация, хотя есть понятие Бог. в аа Бог или Сила каждый понимает по своему (а может вообще не понимать). поэтому у нас есть верующие и атеисты. главное захотеть бросить пить.
итак, мы собираемся в неформальном режиме. пришли, поздоровались, назвали себя, если хотите можно не представляться. далее, председательствующий на собрании зачитывает преамбулу собрания и текущую тему. какие темы? у нас есть лит-ра аа, вот из нее и берем темы. или кто-то свое предлагаем, что его волнует. все, сидим и высказывамся. никто не перебивает, не комментирует. выступать необязательно, кто хочет тот и глаголит . около часа выступлений, это типа монологов. люди делятся своими переживаниями, радостями, опытом и т.д. затем просто чаепитие и свободное общение на любые темы. обязаловки никакой нет. ходить на все собрания не обязательно, но просто рекомендуется новичкам. группа бесплатная. деньги добровольно сдаются в кассу на чай, конфеты, лит-ру и др. текущие траты. кто сколько. очень важно: у нас нет обязательств перед группой. типа не пить! у нас никто ничего не запрещает. начальников нет, группа самостоятельна. а то некоторые новички думают, что у нас типа обета трезвости. это личное дело каждого:выбирать свою жизнь. группа не религиозна. у нас есть как верующие разных конфессий, так и воинствующие атеисты. люди приходят из разных социальных групп. но это никого не смущает. мы объединены одной болезнью. мы перед ней все равны. про шаги. есть программа 12 шагов. ее тоже добровольно для себя проходим. она дает здравомыслие. не только трезвость. трезвость только начало. затем происходит развитие человека. отдельно вывешу программу позже. шаги человек тоже сам делает. обязаловки нет. сроков тоже. кто-то может за месяц пройти, кто-то за 10 лет. это индивидуально. а кто и всю жизнь.
и это помогает? во всяком случае те, кто ходит постоянно на группу, делает шаги и применяет программу обрели трезвость и развиваются дальше. в аа люди вернулись к нормальной, полноценной жизни, восстанавливаются семьи, люди находят работу, поправляется здоровье. это не агитация, а констатация фактов. мы - самые обычные люди. программа 12 шагов абсолютна доступна любому желающему. ее создали не врачи, а сами алкоголики. и это очень важно!
Комментарий ECV - 19.09.2011 - 15:02:
это реклама группы?
Комментарий aa-sakha - 20.09.2011 - 05:27:
эта инфа для желающих. люди много звонят и спрашивают, что мы там делаем? задают вопросы типа вы там пьете что ли? или это секта? или думают, что там ставят уколы, дают деньги, обеспечивают лекарствами, делают кодировку. Вот в общих чертах и обрисовал процесс собрания групп. а то, что люди бросают у нас это просто факт. статистика. реклама нам не нужна. мы лишь распространяем привлекательность нашей программы. группа у нас в регионе первая. люди просто не знают ничего об аа. звонят очень много родственников пьющих, их можно понять их родные погибают от этой страшной болезни. то есть данный пост выставлен по просьбам звонящих к нам.
Вот предпринятые нами шаги, которые предлагаются как программа выздоровления:
1. Мы признали свое бессилие перед алкоголем, признали, что потеряли контроль над собой. 2. Пришли к убеждению, что только Сила более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие. 3. Приняли решение препоручить нашу волю и нашу жизнь Богу, как мы Его понимали. 4. Глубоко и бесстрашно оценили себя и свою жизнь с нравственной точки зрения. 5. Признали перед Богом, собой и каким-либо другим человеком истинную природу наших заблуждений. 6. Полностью подготовили себя к тому, чтобы Бог избавил нас от наших недостатков. 7. Смиренно просили Его исправить наши изъяны. 8. Составили список всех тех людей, кому мы причинили зло, и преисполнились желанием загладить свою вину перед ними. 9. Лично возмещали причиненный этим людям ущерб, где только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо другому. 10. Продолжали самоанализ и, когда допускали ошибки, сразу признавали это. 11. Стремились путем молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как мы понимали Его, молясь лишь о знании Его воли, которую нам надлежит исполнить, и о даровании силы для этого. 12. Достигнув духовного пробуждения, к которому привели эти шаги, мы старались донести смысл наших идей до других алкоголиков и применять эти принципы во всех наших делах.
Многие из нас восклицали: “Что за режим! Я не смогу следовать ему до конца”. Не отчаивайтесь. Никто из нас не смог совершенно безупречно придерживаться этих принципов. Мы не святые. Главное в том, что мы хотим духовно развиваться. Изложенные принципы являются руководством на пути прогресса. Мы притязаем лишь на духовный прогресс, а не на духовное совершенство.
Перевод фрагмента* аудиозаписи, сделанной на 60-й Конференции АА
штат Кентукки, город Форт Митчелл, 19 февраля 2011 года
Меня зовут Клэнси Имисланд. Я – алкоголик. Не знаю почему, но у меня репутация старого ворчуна, хотя на самом деле я – добрейшая душа.
У нас у всех разное прошлое. Я рос в стабильной, дисциплинированной семье в северной части штата Висконсин. Норвежские лютеране. Очень строгие и правильные. Я тогда не знал, что моя семья была такой. Я также не знал, что мы были очень бедными. Я рос во времена депрессии. Однако дела у меня шли хорошо. Я был воспитан в религиозных традициях. В школе я преуспевал, потому что много и быстро читал. У меня была прекрасная жизнь и светлое будущее. Помню, как кто-то сказал, что когда-нибудь я стану губернатором. Когда мне было 11 или 12, мои родители развелись. Казалось бы, ничего страшного – развод не такая уж редкость. Но в то время и в том возрасте я знать ничего не знал про разводы. Ни в нашей церкви, ни в нашей семье до этого их не было. Меня это жутко задело. И хотя мне объяснили, что происходит, я был очень обижен на моих родителей, потому что моя жизнь изменилась. Тогда я сразу стал делать то, что не должен был. Теперь, глядя на то, что происходило, я понимаю свою большую ошибку. Я стал манипулировать отцом и матерью, настраивая их, друг против друга, и, разрушая тем самым устоявшуюся организованность своей жизни. Если мать устраивала мне взбучку, я бежал к отцу. Если отец давал мне втык, я мчался к матери. А если оба наезжали на меня – я шёл к бабушке. Так я дурачил их снова, снова, и снова…
Когда мне было 15, у меня был завал по всем предметам в школе и я вёл себя ужасно. Я был саркастичным, мерзким сопляком. Друзей у меня практически не было. Несколько ребят, с которыми я общался, были отпетыми школьными хулиганами. Пара из них кончили тюрьмой, и я двигался в том же направлении. Но меня спасло то, что японцы разбомбили Пёрл-Харбор. Это было настолько значительно, что отвлекло меня от всего прочего. Я не мог дождаться, когда мне дадут 10 центов на билет в кино, чтобы посмотреть очередную ленту новостей. Телевизоров-то тогда не было.
А потом один из старшеклассников пришёл в школу и сказал, что записался добровольцем в морской флот. Это был высокий, стройный, смуглый парень. Он смотрелся шикарно в новой синей форме. Все девчонки заглядывались на него и вздыхали с обожанием. Я сразу решил: «Это именно то, что мне нужно!» Правда, был я тогда «от горшка два вершка», очки на носу и вся физиономия в прыщах, но я твёрдо верил, что морская форма сгладит эти мелочи. Я сказал матери, что хочу поехать навестить мою тётю, которая жила в другом городе. Мать дала мне денег на автобус, и я поехал… но не к тёте. Один парень довёз меня на попутке до Миннеаполиса, 150 километров. Там я стал спрашивать у людей, как добраться до Сан-Франциско. Мне посоветовали добираться автостопом. Я был настолько глуп, что даже не знал, как это делается. Мне объяснили, что надо поднять вверх большой палец и улыбаться. Так я и стоял у дороги с поднятой рукой и улыбкой дебила… а мимо пролетали машины. Вдруг одна остановилась, и мужик спросил меня: «Куда едешь, пацан?» Я ответил, что еду в Сан-Франциско. Он сказал: «Я тоже! Залазь!» Выяснилось, что он служит во флоте и срочно возвращается на корабль.
Я не знаю, почему он подобрал меня. Это было какое-то чудо. По-моему, он был просто святым. Он провёз меня через всю страну. Тогда ещё отелей практически не было, поэтому мы останавливались в придорожных парках, где стояли передвижные домики, и можно было снять койку на ночлег. Он платил за моё спальное место, покупал мне еду и слушал моё писклявое нытьё про то, как я хочу мстить япошкам.
Когда мы, наконец, подъехали к Сан-Франциско, он сказал: «Слушай, пацан, ты явно ещё маленький. Сколько тебе лет?» Я проблеял: «Пятнадцать». Он сказал: «Я объясню тебе, что надо сделать. Иди-ка ты в береговую охрану. Они, кажется, берут, если тебе – 16. Я подброшу тебя до их офиса. Не забудь сказать им, что тебе – 16». Я пришёл туда. Мне дали заполнить бумаги. Ну, я написал, что мне 16, а мне говорят: «О, так тебе только 16! Тогда тебе понадобится разрешение от родителей». Я взял бумаги, вышел за угол, «получил разрешение родителей» и принёс всё обратно. Мне тут же выдали морские документы. Никакой подготовки. Ничего. Нам с каким-то парнем дали подписать бумаги на профсоюзные взносы. Потом посадили на огромный корабль, а с него в тот же день отправили на торпедном катере в южную часть Тихого Океана. Первый час поездки был довольно развлекательным: вон там у нас в прошлом году проводили мировую ярмарку, а вот Алькатрас, а там «Золотые Ворота»... а дальше – вообще ничего. Но я был тогда дурак дураком, меня всё восторгало, и я ничего не боялся.
Меня поместили в каюту с тремя худшими для такого, как я – маленького глупенького норвежского лютеранина-мальчишки – людьми. Эти люди называются мужчины. Глядя на меня, они как бы спрашивали: «А это что такое?» В каюте сложилась напряжённая атмосфера. Тогда, для разрядки, я решил рассказать историю, которая в своё время пользовалась популярностью у нас в школе на большой перемене. Здесь она почему-то не возымела успеха. Мне сказали: «Лезь на свою койку и заткнись!» Я лежал тихо, как мышка. Корабль плыл куда-то. Было жарко. А потом эти мужики стали разговаривать…
Знаете, я плохо себя вёл, когда жил в Висконсине. На тот момент я уже грубо нарушил три заповеди: несколько раз забыл о том, что в нашей религии воскресенье – это святой день, своей грубостью проявил неуважение к родителям, и упоминал имя Господа всуе, общаясь со своими школьными приятелями-хулиганами. Но когда эти мужики начали разговаривать, я понял, что нахожусь в обществе настоящих грешников. Хуже некуда. Это были ужасные люди. В течение трёх дней они продолжали рассказывать о грязных развратных вещах, которые они вытворяли с женщинами. Я был в шоке. Я просто не мог в это поверить! Не поймите меня превратно, у меня был секс ещё в Висконсине. Но я, помнится, жутко нервничал, боялся… и вообще был один! А эти парни занимались такими вещами с другими людьми! И я вдруг понял: «Ну, конечно, у них у всех чёрные волосы! Это те самые католики, о которых я слышал!»
Со временем я стал чем-то вроде корабельного дурачка, и у меня сложились со всеми нормальные отношения. Ну, а эти ребята считали меня за полного идиота, что, видимо, и спасало меня, как убогого. Они подтрунивали надо мной: «Эй, пацан, притащи-ка отвёртку для левшей!» или «Сбегай к капитану и скажи ему, что нам срочно нужен вазелин!» Ну и тому подобное…
Корабельная вахта длится 4 часа, потом 8 – отдыхаешь, потом снова 4 часа работаешь, а потом снова 8 – отдыхаешь. У нас всё время получалось, что мы работали то с 4-х до 8-ми, то с 8-ми до 12-ти. Эти парни, приходя с работы, начинали пить виски, которое они прятали у себя в вещмешках. Вообще-то иметь спиртное на корабле запрещалось. Но как их остановишь? Я лежал у себя на койке и трясся мелкой дрожью от возмущения. И вот однажды один из них повернулся ко мне и рявкнул: «Ну, как насчёт выпить, деточка?! Мужик ты или нет?!» Он сунул мне бутылку под нос. Тут я завёлся: «Может я и плохой лютеранин, но всё-таки я – лютеранин! Ты, видать, не знаешь, что я норвежский лютеранин. Мы не пьём виски и не общаемся с теми, кто его пьёт. Мои мама и бабушка никогда не пили виски! И больше не суй мне под нос эту гадость!» – собрался было сказать я ему. Но тут я снова услышал: «Ты мужик или нет?!» А потом раздался звук моего голоса: «Можешь не сомневаться!» Так я сделал первый глоток виски из первой же бутылки, которая оказалась передо мной. Оно обожгло мой рот, моё горло и внутренности. Меня тут же стошнило, а эти ребята захохотали.
И по сей день я не знаю ощущения хуже, чем публичный позор. Это как будто кто-то сдёрнул с тебя одеяло, и ты оказался голым перед всем миром. Мне страшно хотелось ударить этого парня. Я позже подумал, что было бы правильно подозвать его к себе, словно я хочу шепнуть ему что-то, и когда он приблизится, блевануть на него. Но за такие проделки меня могли и за борт кинуть.
С того дня, пока мы плавали в центральной части Тихого Океана, я каждый день делал хотя бы глоток виски. У меня это стало, своего рода, идеей фикс. Я считал, что все они относятся ко мне, как к малому дитяти именно потому, что меня стошнило, когда я выпил. На самом-то деле это было по совсем другим причинам, но мне так казалось.
И вот мы, наконец-то, прибыли в Пёрл-Харбор. Дым ещё висел над водой. Это было за день до моего шестнадцатилетия. В тот вечер я выпил виски. Оно опять обожгло, но на этот раз никаких позывов рвоты я не испытал. Правда, какое-то время мне было трудно дышать. Но вдруг я почувствовал себя много лучше. Я поймал себя на том, что постоянно облизываю губы. А ещё я понял, что если выпить и удержать виски внутри, то начинаешь чувствовать себя лучше. Я, кстати, далеко не сразу превратился в тяжёлого алкоголика. На следующий день мы сошли на берег и ребята купили мне 3 бутылки пива. Теперь эти парни казались мне очаровательными, и я, похоже, тоже казался им очень милым. А потом мы отправились на Алеутские острова. Многие не знают, но во время второй мировой войны Япония успешно оккупировала часть США, захватив эти острова. Произошло много интересного. Наконец, в 17 лет я попал в военно-морской флот. В конце войны я валялся в госпитале, где меня собирали по кускам. Однажды там всем раздали какой-то тест. У меня, видимо, есть способности к тестам, потому что я много читаю. Помню, как прибежал один из парней и сказал: «Клэнси, это, наверное, ошибка, но результаты теста показали, что по уровню интеллекта ты входишь в 5% самых умных из всех, кто служит во флоте! А это включает в себя даже тех, кто работает в разведке!» В результате за это я получил диплом об окончании школы. Ведь я не закончил её, когда ушёл служить.
После войны я вернулся в Висконсин и пошёл в университет. Я активно участвовал в их спортивной программе и даже выиграл несколько соревнований. Многие из вас слишком молоды, чтобы помнить это, но в 1946 году толпы ветеранов практически одновременно демобилизовались и пошли учиться. Они заполнили все университеты. И вот сидишь, бывало на лекции английского, и какая-нибудь девчонка, заворожёно глядя на тебя, спрашивает: «Ты был на войне?», а ты отвечаешь: «Да. Ты даёшь?» Многим давали. Я, наконец, нашёл ту, которая дала мне и мы женаты уже 60 лет.
Меня часто спрашивают, каким образом такой сорвиголова, как я умудрился оставаться трезвым столько лет. Это просто. Дело в том, что ни я, ни моя жена не хотели рaстить детей в одиночку. Шучу…
Итак, я окончил университет и стал работать спортивным журналистом, что и по сей день является моей любимой профессией. Я обожал писать о профессиональном спорте. Но потом моя жена начала демонстрировать ужасное поведение католиков, о котором я ничего не знал. Мало того, я не знал никого, кто бы знал хоть что-нибудь об этом. Если среди вас есть порядочные мальчики-протестанты и вы влюбились в хорошенькую девочку-католичку, у меня для вас есть новость: у вас будет большая семья – хотите вы того или нет. Я стал государственным производителем католиков. Из-за этого мне пришлось найти работу, где платили больше. Я пошёл работать писателем в агентство спортивной рекламы. Дела шли хорошо. У нас в семье появился первый ребёнок. Но тут начались очередные передряги. Меня стали вызывать к шефу. Он говорил мне: «Клэнси, ты шикарно пишешь, но нам надо, чтобы ты появлялся на работу ещё и по понедельникам. И, кстати, каждый раз, когда ты приходишь на работу, от тебя за версту разит перегаром». А с тех пор, как я демобилизовался, я пил каждый день. Я научился пить, и обожал это дело. Алкоголь, как ни что другое, давал мне возможность делать всё с удовольствием. Я действительно наслаждался выпивкой. Правда иногда случался перебор… И вот на работе заявили, что мне необходимо делать что-то по поводу моего пьянства. К счастью, я уже тогда слышал про Анонимных Алкоголиков. Кто-то посоветовал их мне ещё до ситуации на работе. Я пришёл к своему шефу и сказал: «Мистер Коллинз, я начал много пить ещё когда служил во флоте. Тут в городе есть организация, которая называется Анонимные Алкоголики. Что Вы думаете, если я возьму пару недель отпуска и пойду к ним подлечиться? Ну, а потом я вернусь, и всё будет в полном ажуре». Он ответил: «Прекрасная идея!» И я пошёл в АА. Тогда о них было мало что известно – это была какая-то мистическая лавочка. Прихожу, а там 8 толстяков сидят у стола и спрашивают меня: «Тебе чего здесь надо?» А мне тогда было – 22, да и выглядел я моложе своих лет. По-моему, в те времена там не было ни одного человека моложе сорока лет. Мой приход туда выглядел, как если бы десятилетний мальчишка вошёл на собрание и пискнул: «Я – алкоголик».
Я сходил к ним на несколько собраний. Они всё время рассказывали о том, как много они пили. У меня создалось впечатление, которое я хранил в течение многих лет, хотя уверен, что на самом деле это было не так. Мне казалось, что от всех подряд я слышал там приблизительно следующее: «Я двадцать пять лет пил с утра до вечера! Однажды я вошёл в эти двери. Здесь мне сказали, чтобы я завязывал. Я так и сделал. И я никогда не был счастливей, чем сейчас, чёрт вас всех побери!»
Поняв, что за эти две недели не смогу бросить пить, я нашёл себе другую работу в другом штате. Я поступал так 10 лет – продолжал пить и периодически ходил в АА, менял работы, и постоянно испытывал эмоциональные взлёты и падения… Наконец, я очутился в Далласе, штат Техас. Там я работал в самом большом южном агентстве рекламы. И вот однажды, после очередного пропущенного дня, меня вызвали к начальству и сказали: «Клэнси, мы потеряли из-за тебя контракт с компанией «Fritos». Это произошло то ли потому, что я сделал что-то, то ли потому, что не сделал чего-то. Мне объявили: «Сдай ключи от служебной машины. Вот тебе последняя зарплата. Забери все свои вещи с рабочего места и иди домой. Мы вчера позвонили твоей жене и сказали ей, что ты будешь сегодня дома, потому что мы тебя уволили». Я подумал: «Плохи дела…» и отправился домой. По пути я, конечно же, выпил и добирался туда пару дней. Когда я, наконец, пришёл домой, мои шмотки лежали перед входной дверью. Жена продала всю мебель, забрала детей и уехала. А я подумал: «Все они такие. Совершишь какую-нибудь мелкую ошибочку, и они сразу ополчаются против тебя». Но я решил, что мне пора убираться из Техаса. Дело в том, что из-за ряда невезений и непониманий я был поставлен на учёт об условном освобождении из местного дурдома. Жена поставила меня на этот учёт, и я был уверен, что она уже сообщила им о моём поведении. Поэтому мне нужно было срочно уезжать. А за пару недель до этого один мой знакомый спрашивал меня, не знаю ли я кого-то, кто мог бы отогнать его машину в Лос-Анджелес. Тогда я ответил, что не знаю такого человека. Но теперь я знал его. Я пришёл к этому парню и заявил: «Я поеду!» Он спросил: «А что насчёт твоей работы?» Я ответил: «Они там все гнилые. Я уволился». Он дал мне кредитную карту и денег. Я взял его машину, закинул в неё всё своё барахло и поехал. В первый день я добрался до Эль-Пасо, штат Техас. Поставил машину на стоянку и отправился в район, который называется Хуарес. Я раньше работал в Техасе при университете. Одно из самых ярких времён в моей жизни. Помню, как я стоял пьяный в дым в баре на столе и орал во всю глотку мексиканские песенки… На следующий день я проснулся с жутким похмельем, но добрался до Феникса, штат Аризона. И я точно знаю, что припарковал машину там. Друзей в этом городе у меня не было. Но машину я припарковал как следует. То есть, спрятал её хорошо – до сих пор найти не могу!
В тут ночь я бродил по улицам в поисках машины, а мимо проходил какой-то парень. Я окликнул его: «Эй, слышь, помоги мне найти мою машину!» Он ответил: «Я занят». Я стал убеждать его: «Будь добрым человеком, помоги найти тачку!» Он рявкнул: «У меня нет времени заниматься твоими проблемами! Оставь меня в покое!» Я схватил его за грудки. Он отвёл мои руки, достал полицейское удостоверение… забрал меня в тюрьму, пихнул в камеру и сказал: «Остынь тут, крикун!»
Трудно остыть в тюрьме, когда температура воздуха под +50. Я, наконец, заснул. Проснулся среди ночи от тошноты. Мне было очень хреново. Меня вырвало, но не в туалет, а на чью-то койку. Слава Богу, что в тот момент там никто не лежал. А потом (я не знаю, делали ли вы когда-нибудь так) я лёг на пол и прижался щекой к холодному кафелю. Это прекрасное чувство. Я снова заснул, но тут вернулся парень, в чью койку я наблевал. «Ах, ты, сволочь!» – заорал он и выбил мне передние зубы, хотя, я уверен, что он не собирался этого делать. За несколько лет до этого я провёл какое-то время в психотерапии. Но в тот день я впервые смог по-настоящему оценить всё то, что вынес из этих сеансов. Я практически сразу сумел определить, в чём проблема этого парня. Я помню, как подумал: «Этот сукин сын принимает всё слишком близко к сердцу». Но я не стал ничего говорить ему. Утром меня выпустили из тюрьмы. Меня мутило. Я был весь в грязи, в крови, в блевотине… Я никого здесь не знал. На тот момент у меня даже не было никого, кому бы я мог позвонить. Все мосты были сожжены. Но я скажу всем вам, что если вы одни из тех, кто всё время срывается, то не важно, куда вас занесёт – есть одно место, где вам всегда будут рады. Это - Сообщество АА. Это единственное место, где, чем хуже ты выглядишь, тем больше ты им нравишься. «Это мой красавчик, ребята!»
Итак, я нашёл местный клуб АА и уговорил какую-то старушку дать мне 20 долларов, якобы для того, чтобы переночевать, пока я жду денежного перевода. На её деньги я купил билет на автобус до Лос-Анджелеса. Там жил один мой знакомый, у которого дела шли шикарно. Я в своё время помог ему подняться, когда он только начинал. Я позвонил ему и сказал: «Тед, я попал в ужасную аварию и потерял всё, что у меня было с собой. Ты бы не мог мне помочь, пока я жду денег от страховой компании». Он воскликнул: «Клэнси, о чём ты говоришь?! Конечно!» Он объяснил мне, как добраться автобусом до его офиса на Голливудском бульваре. Увидев меня, он только и смог произнести: «Бедный парень…» Он тут же отстегнул мне 200 баксов, по тем временам это были большие деньги. Я поблагодарил его. Пошёл, снял комнату. Слегка привёл себя в порядок. Потом пил «в чёрную» пару дней. А потом деньги кончились, и я снова позвонил ему и сказал: «Тед, эти бюрократы мне почему-то до сих пор не заплатили. Ты бы не мог помочь мне ещё один разок?» Он ответил мне: «Клэнси, я звонил в Даллас. У тебя нет машины. Ты же пьянь подзаборная. Никто не хочет иметь с тобой никаких дел. Ты – бомж. Ты наврал всем «с три короба». Ты всех подвёл. Со мной этот номер не пройдёт». Я стал умолять его: «Тед, ради Бога, по старой дружбе, помоги... Мне так плохо… Пожалуйста». Он сказал: «Ладно. Приходи сегодня вечером к зданию станции телевидения, но не с главного входа на Голливудском бульваре, а по задней аллее к чёрному ходу. Будь там в девять. Если я смогу выйти, то спущусь к тебе по пожарной лестнице. Может быть, я появлюсь, а, может быть, нет». Я пришёл туда в полдевятого. Лил дождь. Я стоял и ждал. Он вышел ко мне в девять и сказал: «Клэнси, мне противно смотреть на тебя». Он швырнул мне смятые 5 долларов и ушёл. А я кинулся поднимать деньги, которые валялись в мокрой грязи, и подумал: «Хорошо я его раскрутил».
После этого я проснулся в ночном кинотеатре. Таких уже нет в наши дни. Эти кино работали всю ночь. А где-то около 5-ти утра устраивался перерыв. Место нужно было вычистить. Всех бомжей, которые, купив билет за 35 центов, ночевали там, выгоняли. Я стоял на улице, озираясь по сторонам, и не знал, куда идти. Ко мне подошёл какой-то кадр и спросил: «Хочешь продать пинту крови?» Я ответил: «Мечтаю!..» Мы дошли до 4-ой Стрит и встали в очередь на станции переливания крови. Когда подошёл мой черёд, у меня взяли каплю крови, что-то там посмотрели и сказали: «У тебя, парень, не достаточно железа в крови. Ты нам не подходишь». Я совсем растерялся, и чуть не плача сказал: «Я ужасно себя чувствую. Пожалуйста, Христа ради, помогите мне…» Они ответили: «Через 4 улицы есть ночлежка, которая называется «Полуночное убежище». Там сейчас дают бесплатный завтрак. Иди-ка туда». Дождь продолжал лить. Я пришёл в ночлежку и попросил: «Дайте, пожалуйста, позавтракать». А парень ответил мне: «Ты опоздал буквально на минуту. Мы уже закончили выдавать завтрак. Возвращайся в 12 дня – у нас будет обед». Я сказал: «Я не могу ждать так долго. Мне плохо. Помогите». Парень объяснил: «Не могу ничем тебе помочь. Еды больше нет. Возвращайся днём». Тут я и его схватил за грудки. У меня с этим делом было просто какое-то невезение. Двое мужиков оттащили меня и выпихнули за дверь со словами: «Не вздумай больше сюда возвращаться, сукин сын!» Я пытался объяснить им, что я не сукин сын, что три года тому назад я был членом преподавательского состава Техасского Университета, что рекламы, которые я создал, печатались в таких журналах, как «Life», «New Yorker» и «Saturday Evening Post» и что за заслуги в рекламной индустрии «New York Times» напечатала мою фотографию! Но трудно успеть объяснить всё это, когда вылетаешь за дверь.
Итак, я снова оказался на улице. Дождь продолжал лить, да к тому же похолодало. Я чувствовал себя кошмарно – меня тошнило.
Если бы ко мне тогда кто-то подошёл и сказал: «Доходяга, ты же умираешь. Ты исхудал до 57-ми килограммов, потерял жену и детей (ты их больше никогда не увидишь). Твоя карьера накрылась. Помнится, когда-то тебя называли «мальчишка-гений»… А сейчас ты бы не смог найти себе работу даже посудомойщиком. Посмотри на себя!.. Изо рта сочится кровь. Вся твоя одежда, документы и деньги остались в той машине где-то в Фениксе. Отчим запретил твоей матери отвечать на твои телефонные звонки, потому что он устал смотреть на то, как ты манипулируешь её эмоциями, и на то, как она снова и снова ходит в банк, снимает со своего счёта деньги и отсылает их тебе, пытаясь помочь «своему мальчику». Отчим считает, что лучше бы она думала о тебе, как об умершем, нежели видела тебя таким, какой ты есть. Ты ходишь в АА вот уже 10 лет. Ты сидишь на собраниях, пряча свою ехидную пренебрежительную улыбочку, и думая о том, что эти придурки зачитывают вновь и вновь какие-то глупости и повторяют пустые высказывания… А сейчас ты умираешь. Может быть, тебе следует ещё раз пойти в АА и признать, что ты – алкоголик?»
Я бы откровенно ответил ему: «Ты не понимаешь, дружище. Я – не алкоголик. В этой стадии моей жизни, я бы очень хотел им быть. Тогда всё было бы просто. Было бы здóрово, если б я мог сидеть на собраниях и говорить, что я – алкоголик и что теперь, бросив пить, я чувствую себя прекрасно. Но у меня другая ситуация. Со мной что-то не так там – внутри. Я потратил тысячи долларов, пытаясь исправить это. Знаешь, говорят, что алкоголики не могут бросить пить… Я бросал много раз! Я могу остановиться. Перестать пить, для меня, никогда не было проблемой. Моя проблема в том, что спустя пару дней после того, как я завязываю, словно кто-то пробирается ночью ко мне в спальню и вставляет внутрь меня пружину. А эта пружина постепенно начинает сжиматься всё сильней и сильней. Нет, у меня не появляется мысль, что мне надо срочно выпить. Но я начинаю чувствовать лёгкое беспокойство и становлюсь слегка раздражительным… Надоедают все эти клоуны вокруг… И в короткое время моя жизнь из полноцветной становится серой: серая работа, серые люди, серая семья… всё серое! И тогда мне становится очень плохо. Вот почему я потратил огромные деньги на психотерапию. Я искал пути прервать повторения этого цикла. Я всё перепробовал. Но ведь я уже давно знаю, как избавиться от этих чувств. Поднимем тост! И сразу становится легче. Вот только на этот раз мне надо будет проконтролировать, сколько я выпиваю…
Я не знаю, как объяснить это людям, которые утверждают, что у меня проблема с алкоголем. Ничего подобного! Алкоголь – это лучший из всех друзей, которые у меня когда-нибудь были. Друзья приходят и уходят, любовники приходят и уходят, работы приходят и уходят, города приходят и уходят… Но когда выпивка заполняет всё внутри тебя – это обалденно. У меня только одна проблема – я вынужден следить за количеством…
Используя аналогию с диабетом, вот как я это вижу. Если я диабетик, который принял слишком много инсулина, то у меня будет шок. Значит, мне надо найти способ избежать этого, но я же не могу перестать принимать инсулин. У меня такое же отношение к алкоголю. Он необходим мне потому, что если его нет, я становлюсь замкнутым, депрессирующим размазнёй. Кошмар. А как только я выпью, то становлюсь чем-то значимым. Порой у меня перелёт, но в основном я на вершине.
Ну, с какой стати я буду считать себя алкоголиком? У меня нет проблемы с алкоголем! Он мой лучший друг. Это всё из-за идиотов, с которыми мне приходится иметь дело, когда я трезвый, и мест, в которых мне приходится бывать».
Но ко мне тогда никто не подошёл и ничего не сказал.
Вместо этого я поинтересовался у какого-то попрошайки: «Эй, приятель, где тут клуб АА?» Он ответил: «Поблизости ничего такого нет. Тебе надо попасть в западную часть города на Уилшер и Фэрфакс» «Это ещё где?» – спросил я. Он сказал: «Поднимешься вон на тот холм, а за ним увидишь Уилшер. Пойдёшь по нему на запад и придёшь к Фэрфакс». И я пошёл. Вот только он не сказал мне, что до места надо было идти 12 километров. Я шёл всю дорогу под дождём. Это выглядело, как марш смерти. Мой рот снова начал кровоточить…
Наконец, я добрался до клуба. А там, в дверях стоял ещё один дебил: «Добро пожаловать домой, сынок! Ха-ха-ха!..» Днём я старался избегать общения, чтобы никто из этих придурков не лез ко мне и не пытался прочесть мне что-нибудь из их книги. Я её читал, и она показалась мне тупой. А вечером у них было собрание. Всех позвали: «Пора на собрание!» Зато на собрании давали кулич. Я умял наверно пару кило этого кулича потому, что мог его прожевать. А темой собрания оказалась «Благодарность», и я чуть не выблевал весь этот кулич. Потом все разошлись по домам. Дождь продолжал лить. Я не знал, что мне делать и куда деваться. А менеджер клуба смотрел на меня как-то странно и, похоже, намеревался выгнать за дверь. Я уже собрался было отправляться обратно в сторону ночлежки… Но у меня изредка получается довольно успешно создать вид растерянного новичка. Я подошёл к менеджеру и сказал: «Я новенький и очень хочу остаться трезвым. На улице дождь. Я не знаю, куда идти. Вы не могли бы мне помочь?» Он ответил: «Тебе повезло, сынок. У нас тут с прошлого лета стоит заброшенный Мёрк 49-го года. Он, правда, не заводится, но зато в нём сухо. Можешь спать там». Я был ошарашен: «Вы хотите мне сказать, что в АА единственное решение бездомности – это спать в заброшенной машине?» Он ответил: «Да! Отличный вариант, правда?!» Шикарно… Я переночевал в этой машине. Ночью было холодно. Проснулся утром. Меня тошнило. Изо рта шла кровь.
В 9 утра у них снова было собрание. И снова кулич. На этот раз обсуждали тему «Духовность и Бог». Как только я услышал слово Бог, я тут же сделал то, что делал всегда в таких случаях – встал и вышел. Это не потому, что я не верил в Бога, но я ненавидел Его. Я провёл весь день в клубе, а вечером менеджер сказал мне: «Знаешь, пацан, для того, чтобы находиться здесь в будние дни, ты должен быть членом Сообщества. Но я разрешу тебе остаться, если ты перестанешь клянчить у людей деньги. Кроме этого, прекращай свои саркастические комментарии (люди уже жаловались на тебя). И ты обязан ходить на собрания каждый вечер». Я подумал: «Ну, ладно. Скоро кончатся дожди, и я рвану отсюда, как пуля». Я пошёл на собрание. Трудно поверить, но этот день стал первым днём моей трезвости.
В нашей Третьей Традиции сказано, что единственным требованием для членства является желание бросить пить. У меня такого желания не было. Вообще! То есть абсолютно! И вот почему. Один единственный раз я решил бросить пить в середине 50-х годов. Я тогда завёл привычку, напившись до определённого состояния, читать нотации полицейским. Соответственно, я несколько раз оказывался в тюрьме. Ничего особо страшного. Всего лишь на одну ночь. Утром меня выпускали, и я шёл на работу. И вот однажды, когда меня выпустили, я встретил своего соседа. Он предложил довезти меня до дома. Я сел к нему в машину и стал объяснять, что полицейский, который арестовал меня, поплатится за произвол, и что я этого так не оставлю, и что я с ним разберусь. А мой сосед ответил мне: «Думаю, что сейчас тебе будет не до этого. Мы искали тебя везде. Пока ты бухáл, твой маленький сын умер».
О, Боже… За что?..
После нескольких дочерей у меня родился сын. Он был мне дороже всего на свете. У меня были для него грандиозные планы…
Я чуть не сошёл с ума от сожаления. Мы отвезли его в Висконсин и похоронили рядом с его бабушкой (матерью моей жены). И тогда я поклялся над его гробом: «Джон Имисланд этого больше никогда не случится, обещаю тебе. Прости меня. Я люблю тебя».
Мы вернулись домой, и я бросил пить. Я не пошёл в АА! У меня, после того, как я их слушал, только появлялось желание выпить. Я возвращался домой с работы. Впервые за долгое время мы садились ужинать всей семьёй. Я помогал детям с домашними заданиями. На выходных мы выезжали за город или шли в кино. Перед едой мы всегда произносили молитву за упокой души маленького Джона. Жизнь была прекрасна. Это были, пожалуй, лучшие 2 или 3 недели в моей жизни. Но однажды ночью кто-то снова прокрался в мою спальню и вставил внутрь меня ту самую пружину. На следующий день жизнь уже не казалась такой чудесной. Дети шумели сильнее обычного. И работа порядком обрыдла мне. А ещё через пару дней дела совсем испортились. Я кричал на своих дочерей: «Мэри! Забери сейчас же своих сестёр и марш к себе в комнату! Извините, но играть будем завтра! Папа плохо себя чувствует». Работу на тот момент я просто возненавидел. Но я не знал, что делать. Пить я не мог. Ведь я поклялся на могиле своего сына, что больше никогда этого не сделаю. В конце концов, всё стало так плохо, что мне стало казаться, будто я схожу с ума. Однажды моя жена забрала дочерей на службу в церковь, а я загнал машину в гараж, подвёл шланг к выхлопной трубе, вывел другой его конец в салон, сел в машину и закрыл все окна. Я заснул и умер.
В то утро мой сосед сидел у себя на кухне возле окна и завтракал. Он видел, как я зашёл в гараж и пошёл проведать меня, когда спустя какое-то время я не появился обратно. Он и нашёл меня мёртвым.
Меня вытащили из машины, стали откачивать, делать искусственное дыхание. Потом на скорой доставили в госпиталь, где мне подключили кислород. Там меня продержали неделю под замком, наблюдая и обследуя. После чего, врачи пришли к выводу, что у меня серьёзное психическое расстройство, и посадили меня на неопределённый срок в сумасшедший дом. Вот каким я становлюсь, когда бросаю пить. Как вы понимаете, это не является моей целью.
Я пробыл в дурдоме где-то пару недель и как ни странно стал чувствовать себя лучше. Тогда я не мог понять почему, но теперь мне ясно, что, находясь там, я был защищён от реальности. Жить было просто. Какой-то здоровенный охранник говорил мне: «Даже не пытайся сбежать отсюда, парень». А мне такие вещи говорить нельзя. Буквально через неделю после этих слов я выбрался за дверь отделения, пересёк коридор, миновал входную дверь, перебрался через ограду и удрал. Если вы когда-нибудь были в западном Техасе, то можете понять, почему из такого госпиталя невозможно убежать. Вас будет видно бегущим в течение трёх дней – белый халатик, мелькающий в кактусах… Меня приволокли обратно и за эту беготню назначили 3 месяца терапии электрическим шоком. Я провёл в этом госпитале долгое время. Меня не выпустили до следующего года. Потом мне пришлось прикинуться алкоголиком…
И после всего этого, ну с какой стати я вдруг брошу пить? Уж не для того ли, чтобы с кровоточащим ртом спать в заброшенной машине, трясясь от холода?
Но пора мне рассказать вам, что произошло.
На этих собраниях я увидел человека, которого раньше видел в нескольких фильмах. Кинозвезда… А что мы знаем про кинозвёзд? Мы знаем, что они богаты. И я подумал: «Уверен, что этому парню нужен новый друг». Я стал проявлять к нему тёплые чувства, но он не отвечал мне взаимностью. К концу недели я был в довольно плачевном состоянии. Я устал спать в машине и питаться куличом. Надо было что-то делать, иначе я чувствовал, что сдохну. И тогда я подошёл к этому актёру и сказал: «Боб, мне очень нравится, как ты рассказываешь о своей программе выздоровления. Ты бы не мог быть моим спонсором?» Он сказал: «Хорошо, но ты должен будешь делать то, что я скажу». «Конечно, Боб», – ответил я с заискивающим смирением. Так он стал моим спонсором. Выяснилось, что он не был кинозвездой. Но тогда я этого не знал. Он сыграл маленькие роли в трёх фильмах. А я видел два из них, и поэтому решил, что он регулярно снимается в кино. Про него говорили, что он был посредственным актёром. Но я думаю, что он был хорошим актёром, потому что на собраниях он играл прекрасно. А это требует не малых усилий. Он был представителем ультраправого, мерзкого, фашистского крыла АА в худших своих проявлениях. Он постоянно рычал на меня. Сначала я не мог понять, почему я должен кушать всё это дерьмо от такого гада. Но потом мне стало ясно, что он – моя единственная надежда на то, чтобы выбраться отсюда. У меня не заняло много времени, чтобы понять, что я на порядок умнее его. И мне приходилось это скрывать. Ведь никто не хочет сознавать, что его подопечный умнее, чем он сам. Он постоянно говорил какие-то глупости. А я подыгрывал ему: «Ой, Боб, я никогда не задумывался над этим…» Порой от этого я был сам себе противен.
Теперь я понимаю, что он был хороший мужик и старался помочь мне как мог. Он был человеком твёрдых убеждений. Я однажды сказал ему: «Боб, я знаю, что ты пытаешься помочь мне. Но я не такой алкоголик, как остальные люди в АА. Моя проблема не алкоголь. У меня эмоциональные и может быть даже какие-то умственные проблемы. Я просто не знаю, как с ними справляться». Он ответил: «Хорошо, мы поговорим об этом позже». Иногда он брал меня с собой на разные собрания или отводил меня поесть. И вот однажды он повёз меня в Брентвуд. Там было большое собрание. Первым спикером оказался какой-то молодой мальчишка, который встал и сказал: «Я пришёл сюда сегодня, что поблагодарить всех вас за помощь. Когда я впервые пришёл к вам месяцев 10 или 11 тому назад, я очень много пил. Но вы объяснили мне, как оставаться трезвым. И я не пью с тех пор. Я не хожу на собрания уже 8 месяцев. Но я сейчас в процессе восстановления семьи. На работе у меня теперь всё идёт шикарно. И я просто хотел заглянуть к вам и ещё раз поблагодарить от всей души. Спасибо вам!»
Короче, ещё одна история успеха, от которой тошнит.
Но я обратил внимание, что Боб наехал на этого паренька сразу после собрания: «Тебе здесь нечего делать! Не приходи сюда! Ты только всё портишь!» По дороге домой я спросил его: «Боб, зачем ты так обрушился на малыша?» Он ответил: «Да потому, что его проблема – это алкоголь». Я съязвил: «Боб, надеюсь, что тебя это не ошарашит, но АА для того и существует, чтобы помогать людям, чьей проблемой является алкоголь». Он буркнул: «Ничего подобного!» Я спросил: «А что тогда, Боб?» И он сказал: «Объясняю. Если у тебя проблема с алкоголем, то справляйся с ней так: брось пить, приведи себя в порядок, начни вести себя, как подобает, а если кто-то предложит тебе выпить, скажи: «Спасибо, я не пью» и всё!» Я воскликнул: «Чушь! Я вот уже 10 лет пытаюсь справиться с моей проблемой таким образом и ничего не получается!» Он ответил: «Значит твоя проблема не алкоголь. Видимо у тебя то же самое, что у меня, и то же, что у всех, кто ходит сюда». «И что же это такое, Боб?» – поинтересовался я. Он пояснил: «Похоже, что алкоголю довольно успешно удаётся обманывать многих людей. Это называется алкоголизм». Я взмолился: «Христа ради, Боб, перестань играться словами! Я, конечно, выгляжу ужасно, но в сообразительности мне не откажешь…» «Заткнись», – ответил он. После этого он прочёл мне трёхчасовую лекцию, бóльшую часть которой я не слушал, чтобы не сойти с ума. Но где-то среди этого шума я услышал то, что стало основой всех изменений в моей жизни.
И звучало это приблизительно так:
«Я же сказал тебе, что когда те, у кого проблема с алкоголем бросают пить, то их жизнь нормализуется. Но дела обстоят совсем иначе для тех, у кого эта странная, становящаяся фатальной, поглощающая весь разум, и разрушающая тело штуковина, которая называется алкоголизм, и которая, к сожалению, на первый взгляд, выглядит, как обычная проблема с алкоголем. Так вот если у тебя алкоголизм, а ты бросишь пить и начнёшь себя вести, как все нормальные люди, то постепенно боль такого существования станет для тебя невыносимой». Уже без всякого сарказма я сказал: «Боб, я такого никогда не слышал. Все твердят, что надо просто протрезветь». «Ничего подобного! – гаркнул он, – трезвость только усиливает боль». «Но ведь вы все тут протрезвели!» - удивлённо воскликнул я. «Да, но для нас это проходная дверь в другое измерение, а не конечный результат». Я ответил: «Ну это как-то не серьёзно… А вот ты мне всё таки объясни, если алкоголики начинают постоянно чувствовать себя так уж плохо, когда они пьют, то зачем они продолжают напиваться?» Он сказал: «Для человека, который ходит в АА уже 10 лет, ты плохо осведомлён. Алкоголики пьют не для того, чтобы алкоголь создавал им проблемы».
Он указал мне на стаканчик кофе и продолжил: «Если бы это был стакан виски, и я сделал из него большой глоток, то моё восприятие реальности изменилось бы практически моментально. Мир стал бы мягче, дружелюбнее… Ещё пару таких глотков – и я могу ладить со всеми вокруг. Ну, а потом единственная проблема – это остановиться прежде, чем я решу, что я – боец. И со мной такое часто случалось. Ты знаком с симптомами алкоголизма?» «Конечно! – сказал я, – но ведь я чувствую себя ужасно, когда я трезвый». «Правильно! – ответил он, – алкоголик – это человек, для которого алкоголь делает нечто волшебное». «Ты хочешь мне сказать, что он не делает то же самое для других людей?» – поразился я. «Меньше 10-ти процентов испытывают то же самое, что мы, когда они пьют», – ответил он. Я был озадачен: «Вот это да, Боб. А я и не подозревал». Он продолжал: «Ты мне тут недавно сказал, что пытался покончить жизнь самоубийством, когда жил в Техасе. Алкоголик каждый день живёт с мыслями об этом. Для нас это нормально. Видел когда-нибудь, такого как мы, когда он заходит в бар? – «Я решил покончить жизнь самоубийством. Налейте мне, пожалуйста, пару стаканчиков на прощание. (Слёзы, сопли…) Я старался, как мог. Я делал всё, что от меня зависит… (Всхлипы, вздохи…)» А через 10 минут он уже подсаживается к какой-то дамочке: «Вы тут одна?» Так алкоголь меняет всё для нас». Я сказал: «Ты здóрово объяснил, Боб. Это мне понятно. Но почему же тогда, уже протрезвев, алкоголики снова начинают пить? Вон у нас в группе девчонка, которая была трезвой довольно долго, а тут недавно сорвалась». «А это другая часть нашей проблемы, – ответил он, – ты действительно, похоже, мало что знаешь об этом».
Когда у меня уже было 25 лет трезвости, я услышал аудиозапись его выступления, и понял насколько он прав относительно теории, которая тогда показалась мне глупой. Он говорил следующее: «Трудно взрослеть в этом мире. Тебя будут пинать, толкать и грузить всякой дрянью. От тебя потребуется знать то, чего ты не знаешь. Ты будешь вынужден преодолевать конфликтные ситуации, с которыми ты не знаком. Это тяжело. А мы ведь часто даже не подозреваем, что целью всех этих заморочек является достижение эмоциональной зрелости. Некоторые достигают её в 50, другие – в 16… Но алкоголики практически никогда не достигают её». Я спросил: «Почему?» И он ответил: «Потому что где-то по пути, когда нам нужно было иметь дело с какой-то трудной ситуацией или с какими-то болезненными чувствами, мы обнаружили, что можем залить эти проблемы алкоголем. За вас, мои финансы! За тебя, стерва! Ты мне всё равно никогда не нравилась! Эй, мистер Шеф, возьмите-ка вы эту работу и засуньте себе в какое-нибудь отверстие! И это работает. Я так делал много раз. Но каждый раз, когда мы это делаем, где-то глубоко в нашей психике словно оседает холодный шар. И таких со временем набирается всё больше и больше. Мы не испытываем из-за них особых неудобств до тех пор, пока не бросаем пить. Но когда мы бросаем, эти шары начинают нагреваться. И это только вопрос времени, прежде чем что-то доведёт их до точки кипения. Этому может послужить любая домашняя ситуация или происшествие на улице, или случай на работе».
Я услышал его. Для меня это всегда упиралось в работу. Люди не проявляли ко мне достаточного уважения. А ведь у меня была высокая должность. Я был одним из лучших сочинителей. Я вам, понимаете ли, ни какой-нибудь мальчишка! Извольте проявить уважение! И стоило кому-то вякнуть мне слово поперёк, как я взрывался: «Да кто ты такой, чтоб так разговаривать со мной!» Ну, а потом хочется отомстить этому человеку, но не можешь, потому что это будет выглядеть инфантильно. И тогда начинаешь выжидать, но вдруг замечаешь, что его дружки тоже поглядывают на тебя как-то странно. А вскоре, по ночам, вместо того, чтобы спать, размышляешь обо всех этих болванах. И о том, как со всеми ними поквитаться. И, в конце концов, оказываешься там, где, как говорят врачи, мы вынуждены пить для того, чтобы сохранить своё здравомыслие. Так я снова иду в запой и теряю очередную работу.
- Клэнси, ты же был на прекрасном счету и зарабатывал хорошие деньги!.. Что случилось?
- Да они там все тупицы! Я послал их к чертям собачьим и уволился. Найду себе работу получше.
И я находил. И всё повторялось снова.
Неожиданно осознав это, я сказал ему: «Знаешь, Боб, ты только что поведал мне историю последних десяти лет моей жизни. У меня ведь были грандиозные планы. Я что-то представлял собой. А теперь я живу в заброшенной машине и вынужден кушать дерьмо от людей, которых в былые времена я бы не нанял стричь мой газон».
«Таким людям, как ты, малыш, есть название», – промолвил он. Так как Боб был матерщинником, мне приходится опустить часть сказанных им слов. «И что же это такое, Боб?» – поинтересовался я. «Ты – алкоголик», - ответил он. Я воскликнул: «Алкоголик?! Но ведь моя проблема не алкоголь!» Он сказал: «Согласен. Но алкоголик – это не тот, у кого проблемы с алкоголем. Это тот, для кого решением всех проблем является алкоголь. И если это твоё решение, то ты пропал».
Я помню, как он сказал мне это на третьей неделе декабря 1958 года, когда я был трезвым только 6 недель. И я подумал тогда: «Что если я действительно не сумасшедший? Что если всему моему дикому поведению есть объяснение?»
Я запомнил, когда это было, потому что именно тогда исчез мой страх, что я псих. И не имеет ни малейшего значения, как я пришёл к этому. Важно, что тогда я впервые подумал: «А может быть я всё-таки алкоголик…» И я спросил его: «Боб, а почему АА не объясняют это так же, как ты? Почему они всё время трындят о телесной аллергии и умственной одержимости?» «Ошибаешься, – ответил он, – они объясняют это именно так. Посмотри на Шаги, которые висят на стене. Номер один – ты должен согласиться, что у тебя проблема с алкоголем. Потом идёт тире, что в английском языке означает конец одной мысли и начало другой, равносильной по значению мысли. Ты также должен согласиться, что у тебя проблема без алкоголя. И если бы хоть одна из этих проблем отсутствовала, то тебя бы здесь не было».
Кстати, для тех из вас, кто только недавно пришёл в АА, тут есть над чем задуматься. Может быть, вы вдруг решите, что вам здесь не место. Но если бы вы могли, то сейчас пили бы в своё удовольствие. А если бы вы могли оставаться трезвыми и чувствовать себя комфортно, вы бы сидели себе дома и радовались жизни. И только когда вы не можете делать ни того, ни другого, вы оказываетесь в комнатах АА. Вы сидите там и думаете: «Что я делаю среди этих идиотов?» И вам придётся пройти через это, просидеть до тех пор, пока вы не поймёте, что ваше место именно здесь.
Ещё кое-что. Меня удерживали от АА первые три Шага. Я знаю, что они являются проблемой для многих людей. Мне доводилось работать с такими. Мне казалось, что я – не алкоголик. Но выяснилось, что я – алкоголик. Это произошло потому, что алкоголик – это не то, что я думал. Поэтому очень важно понимать суть первых трёх Шагов.
Итак, Боб сказал мне: «Тебе пора работать по Шагам». Я ответил: «Я не могу работать по Шагам, потому что не могу вернуться к Богу. Просто не могу. Видишь ли, когда умер мой сын, я проклял этого норвежского Бога. Он забрал у меня моего сына, который ни разу в жизни не согрешил, чтобы наказать меня за мои грехи. Плевать мне на такого Бога! Пусть Он идёт куда подальше! И, может быть, за эти слова мне придётся гореть в Аду, но Ему придётся подождать потому, что я не сдамся без боя!» А Боб сказал: «В АА нигде не сказано, что ты должен вернуться к Богу…» «Ой, извини, к Силе более могущественной, чем мы, Боб. Неужели кто-то попадается на эту удочку?» – съязвил я, перебив его. «Ничего этого там не сказано! – рявкнул он, – читай, что тут написано! Мы поверили во что-то. Тебя никто не просит возвращаться к своим извращённым идеям и бывшим понятиям. Просто поверь во что-нибудь! Неужели ты не можешь поверить в любящего Бога?!» «Нет!» – отрезал я. Тогда он спросил меня: «Ты веришь в АА?» «Сейчас оно мне нравится больше, чем когда-то… Но не могу сказать, что я в восторге», – буркнул я. Он спросил: «Ты считаешь, что у меня дела идут лучше, чем у тебя?» Я кивнул: «Конечно». И тут он совершенно серьёзно и торжественно произнёс: «Поздравляю. Я – твоя новая Высшая Сила».
И поверите ли, но я с лёгкостью принял этот вариант потому, что Боб старался мне помочь. Он объяснил мне, что надо просто принять факт наличия Высшей Силы в АА. От меня даже не требовалось понимать, что это за Сила.
Он сказал мне: «Все эти люди в АА остались трезвыми не для того, чтобы обхитрить тебя. Их трезвость и есть демонстрация этой Силы».
Для такого человека, как я (считавшего, что у него высокий уровень интеллекта) очень важным было то, что меня обещали вернуть к здравомыслию.
А что вообще такое «здравомыслие»? Вы можете прочесть 10 книг по психиатрии, и каждая из них даст вам своё, отличное от других, определение этого термина. Но, как ни странно, определение сумасшествия фактически одинаковое у всех. Когда человеческий мозг, находясь в напряжённой или конфликтной ситуации, не способен разрешить её, то для сохранения целостности нервной системы он иногда изменяет своё восприятие реальности. Это называется психическим расстройством. Страдающие этой болезнью, как правило, неизлечимы, в первую очередь потому, что определить причину невозможно. Не бывает и такого, что человек сегодня имеет психическое расстройство, а завтра не имеет его. Когда болезнь у человека проявляется в форме психоза, то она становится очевидной, и его просто закрывают. Но у большинства людей это не заметно до тех пор, пока какой-то внешний фактор не послужит толчком к такому поведению. Вот, например, один такой случай, о котором писали в газетах. Я знал этого парня. Он жил в соседнем доме. Пришёл он однажды домой, взял ружьё и убил своих детей, жену и самого себя. Почему?! Что-то вызвало у него психоз.
«Трудная для восприятия вещь… Но люди с большим опытом в АА объяснили мне, что у алкоголиков практически никогда не бывает настоящего психоза. Казалось бы, уж мы-то выглядим, как самые подходящие кандидаты. Мы же в первых рядах, когда речь идёт о неврозах, жалости к самим себе и депрессиях, но не о психозе. Знаете почему? Потому что, когда ситуация становится невыносимой, алкоголики начинают пить. А алкоголь способен изменить наше восприятие реальности. То есть, нам с вами дана способность искусственным образом вызывать в себе временный психоз, позволяющий нам не доходить до реального психоза... Вот какие мы счастливчики…»
На следующий день или через день мы возвращаемся к реальности, но до этого на какое-то время нам становится легче.
Боб был одним из людей, которые объясняли мне всё это. Он также донёс до меня, что Шаги означают именно то, что в них написано.
Я никогда не видел необходимости в проведении недельных семинаров, посвящённых интерпретации Шагов. Шаги значат то, что в них написано!
Я должен поверить в то, что существует Сила, которая избавит меня от необходимости вызывать в себе изменение восприятия реальности. Которая даст мне возможность оставаться трезвым.
Ну, и концовка Третьего Шага, где сказано что мы должны «препоручить нашу волю и нашу жизнь Богу, как мы Его понимали», казалась мне абсолютно нелепой. Попробуйте сделать это, когда у вас нет крыши над головой. Останется только спать на улице… Бог, может быть, и любит некоторых людей, но не таких как я. Вот, что крутилось в моей больной голове.
А Боб, став моей Высшей Силой, продолжал быть моим спонсором. Однажды он сказал мне: «Я хочу, чтобы ты начал писать Четвёртый Шаг». Я ответил ему, что не хотел бы этого делать потому, что у меня достаточно сожалений в этой жизни и мне бы очень не хотелось переживать их заново. Время шло, а я чувствовал себя всё хуже и хуже. Наконец я понял, что мне придётся делать то, чего хочет от меня моя Высшая Сила, которой являлся Боб. Я сел и написал Четвёртый Шаг. В тот день я чувствовал себя ужасно и выложил на бумагу всё самое плохое, что только мог, включая вещи о которых я старался вообще никогда не думать и не вспоминать. Я никогда не рассказывал их своим психиатрам. Меня спрашивали, почему я не делился с ними этой информацией… Да потому, что когда ты платишь такие деньги не хочется рисковать отказом в услугах: «Убирайся из моего офиса! И не вздумай возвращаться сюда! Но перед уходом продезинфицируй-ка стул, на котором ты сидел!»
Так постепенно Боб провёл меня по Шагам и моя жизнь начала меняться. У меня не было каких-то сильных духовных пробуждений. Их нет и по сей день. Зато у меня появилось ощущение, что все вокруг, наконец-то, стали вести себя, как надо. И по этой причине я до сих пор хожу на собрания. Мне они не нужны, но всем вам необходимы. Если я не приду на собрание, кто ж за вами проследит?
Мне нужно было найти какую-нибудь работу. В первый год моей трезвости я чуть было не наложил на себя руки потому, что меня всё время увольняли с работы. Меня выгнали из столовой, где я мыл посуду и из забегаловки, где я убирал со столов.
Кстати, помню я сидел в клубе и размышлял, как мне лучше всего покончить жизнь самоубийством… Вдруг один из мужиков сунул мне под нос книжечку «24 часа» и сказал: «Прочти это!» Я подумал: «Ну да, это именно то, что мне сейчас надо – побольше духовных поучений». Я открыл книгу на странице за 10-е февраля и прочёл, что как дерево, я должен быть избавлен от мёртвых ветвей, чтобы стать здоровым, и что хотя я выгляжу брошенным, умирающим и мрачным, но к весне я наполнюсь силой и вновь обрету жизнь. Эти слова полностью изменили ход моих мыслей. И я подумал: «А вдруг это действительно так?»
На втором году трезвости я даже умудрился продержаться на одной работе 7 месяцев прежде, чем меня уволили. После того, как я отпраздновал 2 года трезвости, мои друзья из АА похлопотали за меня, и я получил работу писателя в большой медицинской корпорации. Мой спонсор отвёл меня в дешёвый комиссионный магазин и купил мне костюм, который сидел на мне мешком, но был приличного качества. У меня по-прежнему не было передних зубов, и я научился подворачивать губы так, чтобы их отсутствие не было сразу заметно. Вид у меня при этом был такой, будто я над чем-то размышляю. Я начал там работать. И вот однажды меня вызвали и сказали: «Клэнси, у нас тут проблема. Мы не уверены, что ты знаешь, как это делать, но у нас не получается описание одной медицинской процедуры. Ты бы не мог посмотреть, что там можно придумать?» Я ответил: «Конечно». Когда я посмотрел, то вспомнил, что много лет назад составил целый справочник с похожими материалами. И я написал для них всю процедуру. Они были в полном восторге: «Клэнси, как ты умудрился написать такое?! Это же здóрово! Ты умница!» И я подумал: «Ну, теперь они понимают, кто я такой…»
Через несколько дней я услышал у себя за спиной, как кто-то сказал: «У этого парня нет передних зубов». У меня в голове сразу пронеслось: «Начинается… Опять они за своё… Врежу-ка я этому кадру и брошу эту работу... Но если я так сделаю, то мне придётся объясняться с этим чёртовым Бобом…» Пришлось позвонить Бобу. Я стал жаловаться ему: «Боб, они издеваются надо мной!» «Что случилось?» – спросил он. «Они говорят, что у меня нет передних зубов!» – крикнул я. «А у тебя есть передние зубы!» – поинтересовался он. «Нету! – ответил я, – но дело не в этом. Они смеются надо мной!» Он спросил: «А почему он сказал это?» «Потому что он хотел выставить меня на посмешище!» – проорал я ему в ответ. «Ты точно знаешь, почему он сказал это?!» – рявкнул он. И тут я растерялся.
Разговор был окончен. Я подошёл к тому парню, который говорил у меня за спиной и сказал: «Я так понимаю, ты находишь забавным, что у меня нет передних зубов…» Он возразил: «Что ты… Наоборот, я как раз говорил остальным, что твой костюм не подходит тебе по размеру и он явно куплен в магазине подержанных вещей, и что у тебя нет передних зубов, однако ты блестяще написал очень сложную вещь. У тебя в жизни видимо были большие трудности, и теперь ты в процессе возвращения. Я снимаю шляпу перед такими людьми, как ты». Я ничего не смог сказать ему. Только стоял и хлопал глазами. У меня потом было ещё несколько таких ситуаций.
Когда я был трезвым 5 лет, то работал в этой же корпорации директором рекламы. К тому времени у меня уже были передние зубы, и я часто улыбался.
Для тех новичков, кто лишился зубов: позвольте обнадёжить вас – когда вы духовно очиститесь, они вырастут снова!
В 7 лет трезвости меня позвали в Голливуд, где мы ещё с одним парнем создали Радио БОС. Так появилась самая популярная тогда в мире станция рок-музыки. Мы первыми организовали в Калифорнии концерты «Beatles» и «Rolling Stones».
Когда у меня было 10 лет, я занимался связями с общественностью для крупной нефтяной компании. Имея 15 лет трезвости, я был торговым директором престижной фирмы в Беверли-Хиллз.
А когда у меня было 5 лет, та самая жена и дети, которые услышали шелест «зелени» в моём кармане аж в Далласе, штат Техас, примчались ко мне, как с голодного острова и присосались со всех сторон. Буквально через 9 месяцев и 10 секунд после их возвращения ещё один католик появился на свет – слава Богу, мальчишка. Теперь они все выросли.
Прошлым летом у меня произошло чудесное событие. У трёх моих дочерей был юбилей – 21 год трезвости в АА. И мы все вместе ездили на международную конференцию. Мы выглядели, как кошачья стая, но получили огромное удовольствие. У всех у них дела идут прекрасно. И только одна из моих дочерей плохо кончила. Я не люблю говорить об этом, потому что у меня портится настроение. Она стала судьёй. Несколько лет назад она приехала к нам на Рождество и сказала: «Папочка, помнишь, когда мы были маленькими, ты кричал на нас и требовал, чтобы мы шли к себе в комнату?» Я ответил: «Разумеется, помню, радость моя. Но ты же знаешь, почему я это делал». Она воскликнула: «Конечно! Но когда ты приедешь в Альбукерке, штат Нью-Мексико, я тебя тоже отправлю в маленькую комнату!» Я не поеду в Альбукерке.
Скажу вам кое-что ещё из того, что я узнал за эти годы. Если вы новенькие в АА, я поделюсь с вами своим мнением. В глубине души я уверен, что это также мнение Билла Уилсона. Но я вынужден говорить, что оно моё. Я беседовал с Биллом. Надо было тогда спросить его об этом. А речь идёт о том, что Шаги Анонимных Алкоголиков постепенно меняют наше сознание. Понемножку, медленно они делают для нас то, что алкоголь делал быстро. Наше восприятие мира меняется. Он становится мягче, дружелюбней. Мы начинаем ладить с людьми. У нас появляется уверенность в себе, благодаря которой, мы не встанем на путь саморазрушения из-за чьего-то взгляда или чьей-то реплики. Но, так как это происходит понемножку, то мы обычно не замечаем сразу этих изменений. Особенно в начале нашей трезвости, когда они происходят буквально на полсекунды: «Ой, что это было?.. Я вдруг почувствовал себя хорошо на какое-то мгновение».
Я помню, как однажды беседовал с Чаком Чемберленом и в разговоре поведал ему: «Знаешь, Чак, а для меня Высшей Силой стал Боб». Чак удивился: «Почему он?» «Бог ненавидит меня», – произнёс я загробным голосом. А Чак сказал мне: «Малыш, у меня для тебя есть новость. Ты не столь важен для Бога, чтобы Он тебя ненавидел».
Это хорошая и плохая новость одновременно. Хорошая – для меня, плохая – для моего эго.
Я пришёл тогда домой и стал молиться искренне, как мог. С тех пор я только так и молюсь. И теперь каждый день в молитве я со всей искренностью благодарю Его за мою трезвость. Я молюсь о знании Его воли, которую мне надлежит исполнить, и о даровании силы для этого. И никакой торговли, как это было в старые времена – сделай для меня это, а я сделаю для тебя это. Для таких, как я, самое лучшее в наших Шагах, это молитва о знании Его воли, которую мне надлежит исполнить и о даровании силы для этого.
У меня потрясающая жизнь. Но даже в ней порой происходят странные вещи. Когда я был трезвым 15 лет, я зарабатывал большие деньги, у детей дела шли прекрасно, а моего сына избрали капитаном футбольной команды школы. И по каким-то совершенно непонятным мне причинам, я сам неожиданно для себя уволился с престижной работы в Беверли-Хиллз и последние 37 лет являюсь генеральным директором «Полуночного убежища» – той самой ночлежки, из которой меня вышвырнули в 1958 году. Люди удивляются: «Почему ты бросил такую блестящую карьеру в рекламном бизнесе ради приюта для бродяг?» У меня нет ответа на этот вопрос. Но я обычно отвечаю: «Ради столь значительной убавки в зарплате, я просто не мог отказаться от такого предложения!»
У меня большой дом на берегу океана. Сегодня на участке дома 150 членов АА играют в футбол, как это обычно бывает каждую субботу. Я бы сам хотел там присутствовать.
В понедельник утром я буду делать то, чем большинство из вас вряд ли станут заниматься. Я поеду через Беверли-Хиллз в город. Поставлю машину возле «Полуночного убежища» и отправлюсь делать обход. Я узнаю, кто умер, кого пырнули ножом, кого арестовали, кто при смерти… Это жутко. Потом я проведу весь день с рабочим персоналом, пытаясь спасти хоть кого-то из этих бедолаг, ища способы убедить их встать на путь выздоровления. Мало кто из таких «клиентов» возвращается к нормальной жизни. Это не госпиталь. У нас страшное место. Но иногда кто-то из них оживает. И всё, чем я там занимаюсь, делается именно ради этого. А вечером я буду ужинать с женой и внуком, который сейчас живёт у нас. А потом я пойду на собрание, сяду где-нибудь в середине, и буду делать вид, что мне интересны высказывания остальных присутствующих. В результате я услышу именно то, что должен.
Самое интересное, что мою жизнь сегодня не назовёшь увлекательной. У меня уже была такая когда-то. Но мои дела в порядке и я хорошо сплю. И я порой думаю: «Почему я не видел этого раньше? Почему я столько лет не мог прозреть?» Но, как говорил старина Чемберлен: «Мы не видим, пока не увидим и не слышим, пока не услышим…»
В заключении я хотел бы прочесть вам одну вещь, которую написал мой друг из Австралии. В своих выступлениях я никогда ничего не зачитываю. Но на этот раз я бы хотел сделать исключение. Она называется «Мы – алкоголики». Просто послушайте.
«Мы умирали от пневмонии в меблированных комнатах, где нас находили через 3 три дня потому, что кто-то жаловался на запах. Мы умирали под мостами, и никто не знал, было ли это самоубийством. Мы и сами не знали этого, хотя, если вдуматься – это всегда было самоубийством. Мы умирали в больницах с огромными вздутыми животами, и никто не мог ничего поделать. Мы умирали в камерах, так и не узнав, виновны мы или нет. Мы ходили к священникам. Они давали нам обещания. Они говорили нам, чтобы мы молились. Они говорили нам идти и больше не грешить… но идти! Мы шли. И мы умирали. Мы умирали от передозировки. Мы умирали в кроватях. Мы умирали в смирительных рубашках, видя в белой горячке, Бог весть какие кошмарные, омерзительные и жуткие вещи. Но знаете, что было хуже всего? Хуже всего было то, что никто понятия не имел, как мы старались. Мы ходили к врачам, а они, руководствуясь принципом «это настолько безумно, что может подействовать», давали нам лекарства, от которых нас тошнило при употреблении алкоголя. Иногда они просто качали головами и посылали нас в госпитали для умалишённых. И нас выпускали оттуда, пристрастившихся к успокоительному и снотворному. Мы врали врачам. А они говорили нам, чтобы мы пили умеренней. И мы пытались. И мы умирали. С закреплёнными намертво проволокой сломанными челюстями мы тонули, захлебнувшись собственной рвотой. Мы умирали, играя в «русскую» рулетку, и люди думали, что мы проиграли. Но мы-то знали лучше. Мы умирали под копытами лошадей, под колёсами машин, от ножей и под каблуками наших братьев-алкоголиков. Мы умирали в стыде. А знаете, что самое ужасное? Самое ужасное то, что мы и сами не могли поверить, что действительно очень старались. Нам казалось, что мы только думали, что мы старались. И мы умирали, веря, что мы не понимаем, как надо стараться, и что мы не старались. Когда доведённые до отчаяния, в надежде на чудо мы начинали искать помощи, то шли к людям с буквами после фамилий**, надеясь, что те прочли правильные книги, в которых были правильные слова. И никто из нас не догадывался о пугающей правде, что правильные слова, оказавшиеся такими простыми, тогда ещё не были написаны.
Мы умирали, падая с высотных домов. Мы умирали со стволом ружья во рту. Мы умирали в безлюдных местах со связанными за спиной руками и пулей в затылке, потому что на этот раз мы обманули не тех людей. Мы умирали в конвульсиях и от инсультов. Мы умирали проклятыми, опозоренными и брошенными. Если мы были женщинами, то умирали униженными, потому что женщины гораздо более требовательны к самим себе. Мы старались. И мы умирали. И никто не оплакивал нас. А хуже всего было то, что на каждого умершего приходилось сто или даже тысяча тех из нас, кто хотел умереть. Кто жаждал смерти. Кто засыпал, молясь о том, чтобы не проснуться, потому что выносить эту боль было невозможно. И мы были уверены, что это никогда не изменится.
Однажды в нью-йоркском госпитале у одного из нас произошло то, что в книгах называют «духовным пробуждением». И он сказал себе: «Я нашёл ответ!» Нет. У него была только часть ответа. «Я должен делиться этим», – решил он. И он старался, как мог. Но мы не слышали его. И мы умирали. Мы умирали от последней успокаивающей сигареты, закурив которую мы отключались, и наш матрас загорался. О нас говорили, что мы задохнулись ещё до того, как наши тела обгорели, и что мы ничего не почувствовали. Умереть таким образом для нас было лучшее, что могло произойти… правда иногда вместе с нами гибла наша семья.
Ещё один человек из Нью-Йорка*** был уверен, что знает ответ. Он пытался молитвой привести нас к трезвости. Но и это не работало потому, что молитва приводит алкоголиков в замешательство. Он старался. А мы умирали. Один за другим мы обнадёживали его, а потом разбивали ему сердце, потому что мы всегда так делаем. Но самым худшим было то, что каждый раз, когда нам казалось, будто мы уже знаем всё худшее, случалось что-то ещё хуже. Это длилось до тех пор, пока не настал тот день в фойе отеля, находившегося не в Риме, не в Иерусалиме, не в Мекке, не в Дублине и даже не в Бостоне. Это произошло в Акроне, штат Огайо, из всех мест! Настал день, когда алкоголик сказал: «Мне надо найти другого алкоголика потому, что он нужен мне не меньше, чем я нужен ему». Теперь он нашёл ответ. И вот, после стольких лет, канал передачи был открыт... Теперь мы не идём к священникам, мы не идём к врачам и к людям с буквами после фамилий. Мы идём к тем, кто был там. Мы идём друг к другу. И мы стараемся. И мы можем больше не умирать».
Спасибо!
* Первые шесть с половиной минут Клэнси комментировал предыдущих спикеров и рассказывал историю своей поездки в Рейкьявик (Исландия). Хотя в этой части его речи много забавного, я не стал переводить её потому, что она не имеет никакого отношения к его непосредственной истории, и потому, что большинство из упоминаемых им людей, пока ещё мало известны в российском АА.
** В англоязычных странах на вывесках и визитных карточках учёные степени, как правило, указаны аббревиатурой первых букв после фамилии.
*** Речь идёт о пасторе Сэме Шумакере, лидере Оксфордской Группы в Нью-Йорке.
Дорогие Друзья! Если Вас заинтересовала данная информация об Анонимных Алкоголиках и Программе 12 Шагов, то просьба писать комментарии, задавать вопросы. Можно сразу под сообщениями, можно писать в личку . наши контакты: тел: +7914-277-10-23 e-mail: aasakha@mail.ru
Комментарий Гость_Танечка - 2.02.2012 - 04:19:
Здравствуйте, я совсем одна, можно я буду с вами?Трудно быть трезвой одной. Спасибо.
Комментарий Гость_Ника - 2.02.2012 - 04:36:
Танечка забыла написать, что тоже живет в Якутске
Комментарий aa-sakha - 3.02.2012 - 01:00:
Танечка! Конечно мы будет очень рады тебе. Позвони плиииз к нам на групповой телефончик или скинь свой, мы позвоним. У нас вход свободный, любой желающий. Всем рады. Все равны. Все алкоголики Такие же как ты . Если групповой не ответит, то есть еще 89247650080. ты не одна. нас в якутске уже немало
Комментарий Гость_Михаил - 8.02.2012 - 14:59:
Здравствуйте.Меня этот клуб интересует почти с основания,но никак не находил время.Однако,сейчас думаю мне во что б то ни стало необходимо - ходить на собрания...
Комментарий Гость - 9.02.2012 - 12:26:
Приходи Михаил, мы будем только рады. Не стесняйся. Мы такие же как ты. Никто не осудит, даже косо не посмотрит, наоборот у нас нормальная такая атмосфера:-)
Как было сказано группа АА "Эрэл" (Надежда) была создана в начале 2010 года. 8 фераля 2010 года получили официальный статус. А создались очень просто. На одном из форумов якнета один человек, страдающий от алкоголизма, прочитал сообщение другого о том, что хорошо бы создать общество анонимных алкоголиков для того, чтобы бросить пить. Дальше было проще. Люди созвонились и встретились. Почти что сразу нашелся третий (ведь мы любим на троих:)). Эти трое провели свое первое собрание в рамках программы 12 шагов. Все из них уже имели некоторое представление об АА. Затем влилась четвертая участница, она была уже опытной аашницей и только вернулась в Якутию. Вскоре на группу стали приходить новые люди и дело пошло. К нам стали приезжать наши товарищи и собратья из других регионов. Есть постоянные контакты с АА Восточной Сибири и Дальнего Востока. Ведь, как ни странно, Республика Саха (Якутия) последней включилась в этот процесс. Везде наши соседние регионы давно обзавелись подобными группами. Они многочисленны и давно существуют. Теперь и наш регион представлен во всемирной карте движения АА. Кстати, в Жиганске, насколько нам известно, тоже организовалась группа АА. То есть наше движение начинает расти. Оно и понятно. Ведь в нашем северном регионе проблема алкоголизма стоит очень остро.
Комментарий Гость - 1.02.2012 - 03:28:
Здравствуйте. Не понятно, женщины есть в вашем сообществе? Я сама решила не пить и уже полтора года не притрагиваюсь к спиртному, общения практически нет. Работа, дом, так нельзя, тяги нет к алкоголю, есть тяга к общению.
Комментарий aa-sakha - 2.02.2012 - 02:18:
Женщины есть.
Комментарий Гость - 2.02.2012 - 04:34:
aa-sakha Привет! Вы заберите Танечку в группу. А то она сама боится. С любовью из Сибири. Ника
или скинь свой, мы позвоним. У нас вход свободный, любой желающий. Всем рады. Все равны. Все алкоголики 